Месяц в деревне - Страница 15

Шпигельский. Да что вы воображаете?.. Не о женитьбе речь идет, а о позволении ездить, посещать…

Ракитин. Да кто ж это может запретить?

Шпигельский. Экие вы… запретить! Конечно, для всякого другого… но Большинцов человек робкий, невинная душа, прямо из златого века, Астреи, только что тряпки не сосет… Он на себя мало надеется, его нужно несколько поощрить. Притом его намеренья – самые благородные.

Ракитин. Да и лошади хороши.

Шпигельский. И лошади хороши. (Нюхает табак и предлагает Ракитину табакерку.) Вам не угодно?

Ракитин. Нет, благодарствуйте.

Шпигельский. Так так-то, Михайло Александрыч. Я вас, вы видите, не хочу обманывать. Да и к чему? Дело ясное, как на ладони. Человек честных правил, с состоянием, смирный… Годится – хорошо. Не годится – ну, так и сказать.

Ракитин. Всё .это прекрасно, положим; да я-то тут что? Я, право, не вижу, в чем я могу.

Шпигельский. Эх, Михайло Александрыч! Разве мы не знаем, что Наталья Петровна вас очень уважает и даже иногда слушается вас… Право, Михайло Александрыч (сбоку обнимая его), будьте друг, замолвите словечко…

Ракитин. И вы думаете, что хороший это муж для Верочки?

Шпигельский (принимая серьезный вид). Я убежден в этом. Вы не верите… Вот вы увидите. Ведь в супружестве, вы сами знаете, главная вещь – солидный характер. А уж Большинцов на что солиднее! (Оглядывается.) А вот, кажется, и сама Наталья Петровна сюда идет… Батюшка, отец, благодетель! Две рыжих на пристяжке, гнедая в корню! Похлопочите!

Ракитин (улыбаясь). Ну, хорошо, хорошо…

Шпигельский. Смотрите же, я полагаюсь на вас… (Спасается в залу.)

Ракитин (глядя ему вслед). Экой проныра этот доктор! Верочка… и Большинцов! А, впрочем, что же? Бывают свадьбы и хуже. Исполню его комиссию, а там – не мое дело! (Оборачивается; из кабинета выходит Наталья Петровна и, увидя его, останавливается.)

Наталья Петровна (нерешительно). Это… вы… я думала, что вы в саду…

Ракитин. Вам как будто неприятно…

Наталья Петровна (перерывая его). О, полноте! (Идет на авансцену.) Вы здесь одни?

Ракитин. Шпигельский сейчас ушел отсюда.

Наталья Петровна (слегка наморщив брови). А! этот уездный Талейран… Что он вам такое говорил? Он всё еще тут вертится?

Ракитин. Этот уездный Талейран, как вы его называете, сегодня у вас, видно, не в милости… а, кажется, вчера…

Наталья Петровна. Он смешон; он забавен, точно; но… он не в свои дела мешается… Это неприятно. Притом он, при всем своем низкопоклонстве, очень дерзок и навязчив… Он большой циник.

Ракитин (подходя к ней). Вы вчера не так об нем отзывались…

Наталья Петровна. Может быть. (Живо.) Так что ж он вам такое говорил?

Ракитин. Он мне говорил… о Большинцове.

Наталья Петровна. А! об этом глупом человеке?

Ракитин. И об нем вы вчера иначе отзывались.

Наталья Петровна (принужденно улыбаясь). Вчера – не сегодня.

Ракитин. Для всех… но, видно, не для меня.

Наталья Петровна (опустив глаза). Как так?

Ракитин. Для меня сегодня то же, что вчера.

Наталья Петровна (протянув ему руку). Я понимаю ваш упрек, но вы ошибаетесь. Вчера я бы не созналась в том, что я виновата перед вами… (Ракитин хочет остановить ее.) Не возражайте мне… Я знаю, и вы знаете, что́ я хочу сказать… а сегодня я сознаюсь в этом. Я сегодня многое обдумала… Поверьте, Мишель, какие бы глупые мысли ни занимали меня, что́ бы я ни говорила, что́ бы я ни делала, я ни на кого так не полагаюсь, как на вас. (Понизив голос.) Я никого… так не люблю, как я вас люблю… (Небольшое молчание.) Вы мне не верите?

Ракитин. Я верю вам… но вы сегодня как будто печальны… что с вами?

Наталья Петровна (не слушает его и продолжает). Только я убедилась в одном, Ракитин: ни в каком случае нельзя за себя отвечать, и ни за что нельзя ручаться. Мы часто своего прошедшего не понимаем… где же нам отвечать за будущее! На будущее цепей не наложишь.

Ракитин. Это правда.

Наталья Петровна (после долгого молчания). Послушайте, я хочу быть с вами откровенной, может быть, я немножко огорчу вас… но я знаю: вас бы еще более огорчила моя скрытность. Признаюсь вам, Мишель, этот молодой студент… этот Беляев произвел на меня довольно сильное впечатление…

Ракитин (вполголоса). Я это знал.

Наталья Петровна. А! вы это заметили? Давно ли?

Ракитин. Со вчерашнего дня.

Наталья Петровна. А!

Ракитин. Уже третьего дня, помните, я говорил вам о перемене, происшедшей в вас… Я тогда еще не знал, чему приписать ее. Но вчера, после нашего разговора… и на этом лугу… если б вы могли себя видеть! Я не узнавал вас; вы словно другою стали. Вы смеялись, вы прыгали, вы резвились, как девочка, ваши глаза блестели, ваши щеки разгорелись, и с каким доверчивым любопытством, с каким радостным вниманьем вы глядели на него, как вы улыбались. (Взглянув на нее.) Вот даже теперь ваше лицо оживляется от одного воспоминания… (Отворачивается.)

Наталья Петровна. Нет, Ракитин, ради бога, не отворачивайтесь от меня… Послушайте: к чему преувеличивать? Этот человек меня заразил своею молодостью – и только. Я сама никогда не была молода, Мишель, с самого моего детства и до сих пор… Вы ведь знаете всю мою жизнь… С непривычки мне всё это в голову бросилось, как вино, но, я знаю, это так же скоро пройдет, как оно пришло скоро… Об этом даже говорить не стоит. (Помолчав.) Только вы не отворачивайтесь от меня, не отнимайте у меня вашей руки… Помогите мне…